Сургутский художественный музей представляет юбилейную выставку Геннадия Степановича Райшева, которому в ноябре исполняется 85 лет. Геннадий Степанович Райшев глубокими корнями связан с Сибирью. Он родился в Ханты-Мансийском районе в селении Сивохребт, на берегу реки Салым в местах впадения ее в междуречье Большой и Малой Оби. Навсегда запечатлелись в детской памяти «бесконечной широты пространства» воды, неба, начинающегося за селением поля, бора, наполненные жизнью природы и связанных с ней людей. В этих местах издавна жили охотники и рыбаки ханты. Райшевы, иртышские ханты, и русские старожилы Коневы переселились сюда во времена гражданской войны. Эти два сибирских рода соединились в судьбе художника.

 

"Отец - Райшев Степан Миронович, обрусевший хант родом с Иртыша, был разносторонне одаренным человеком: удачливым охотником, играл на гармошке, рисовал, писал стихи, мыслил самостоятельно. Мать – Евгения Федоровна Конева, русская, с Оби", - вспоминает художник. 

 

В семье Геннадия Райшева всегда говорили на русском языке и чтили русские традиции. Поэтому в картинах разных лет мы встречаем знакомые образы: деревянные лошадки, крынки, горшки, утюги и т.д. 

• Натюрморт с утюгом и крынкой 1992 г. Натюрморт с утюгом и крынкой 1992 г.
• Конек 1992 г. Конек 1992 г.
• Крестьянская кухня 1992 г. Крестьянская кухня 1992 г.
• Рубель 1992 г. Рубель 1992 г.
• Запечные видения. 1991 г. Запечные видения. 1991 г.
•  

 

 

Сюжет картины отражает детские воспоминания художника о жизни в русской избе, центром которой всегда была печь. Весь дом наполнен важными и интересными вещами, духами, звуками и запахами. Автор сызмальства слышал истории о суседках, банниках, леших и других таинственных обитателях полусказочного мира. Все в доме очерчено зыбко, в розоватом мареве, мозаичными мазками, выстраивающими едва узнаваемые образы. Самовар, кадка с тестом, печь, сундук и ухват... – все в изображении художника превращается в почти сказочную историю, рассказанную талантливой сказительницей Афанасеей Михайловной, бабушкой по материнской линии, воспитавшей Геннадия и первой определившей: «Геша будет художником». 

 

Геннадий Райшев запечатлевает характерные приметы русского быта: баню с вениками, масленичные блины, катание на тройке. Как ни странно, в хантыйских циклах Райшева можно встретить только пробуждающуюся весеннюю и цветущую летнюю природу. Именно зима входит в искусство мастера в связи с русской темой.

 

"Национальный характер как целое связан с бытовыми предметами. Я нашел пластическую формулу хантыйского характера: это острый угол наших скульптурных тонгхов. Русский характер — нечто более округлое, для меня воплощенное в дуге". 

• Зима. Кони. Дуги. 2003 г. Зима. Кони. Дуги. 2003 г.
• Русская зима. 2003 г. Русская зима. 2003 г.
•  

 

В своих произведениях Геннадий Райшев применяет изобразительный прием, в котором ритмом розовых и голубых цветовых пятен по белому фону задает общий, по-зимнему бодрый эмоциональный фон картины. Рисующие линии темно-синего цвета дают стилизованные орнаментальные элементы условных изображений в виде дуг, элементов упряжи, лошадиных голов, крыш домов и т.д.

• Фёдор с хомутами. 1984 г. Фёдор с хомутами. 1984 г.
• После бани. 1984 г. После бани. 1984 г.
• Распрягает коней. 1984 г. Распрягает коней. 1984 г.
• Катание на тройке. 1984 г. Катание на тройке. 1984 г.
•  

 

В цветовой палитре зимних картин преобладают красный и синий цвета. «Зима – это обычно красная сибирская заря, - говорит художник, - а снег в тени, потому синий. И я просто соединил два этих символичных цвета». Действительно, синий цвет у многих ассоциируется с холодом, красный – с теплом.

Знаковый цикл «Российские песни» 90-х годов, получивший множество воплощений, связан с песенно-музыкальной драматургией: «Вся наша жизнь каким-то образом концентрируется и выливается именно в мелодии, в песне. И начинается движение, жизнь, ритм, цвет <…> В русской песне существует высочайший и беспредельный полет в ту свободу, к которой вечно стремится человек». Дерево, соединяющее землю и небо, сюжетный мотив дороги, поля – архетипические «песенные» образы этого цикла. В монументальной «Российской песне» 1992 года выведена целая панорама народных образов-типов в разном временном, включая «предковое», состоянии. Это временное состояние прослеживается в горизонталях-ярусах, которые объединены в композиции песенным ритмом, переходящим по замыслу художника в «симфоническое» звучание.

 

Мы видим попытку художника выразить свое отношение, очень сложное переживание о том, чем является для него суть российской жизни. Через бытовые сценки, систему символических элементов в картине видятся и географические просторы страны, и традиция застолья, и характер хозяйственной деятельности... 

Например, Т-образный столп в центре воспринимается как символическая структура, неслучайно он выполнен в той же цветовой гамме, как и группа поющих людей за столом. Он величественно возвышается над всем, являясь главным связующим звеном (скрепой?) с небесами. В нижней части холста видны силуэты людей, сидящих за длинным столом и поющих свои песни. Столп, как символ, повторяется на некоторых других работах, посвящённых «русской теме».

 

• Поход славян воинов 2003 г. Поход славян воинов 2003 г.
• Мужская песня 2003 г. Мужская песня 2003 г.
• Женская песня 2003 г. Женская песня 2003 г.
• Песни России 2008 г. Песни России 2008 г.
•  

 

«Первый образовательный пласт, к которому я потом обратился в своем творчестве, связан с русскими песнями. Я их слушал и осознавал, я ими фантазировал...», - рассказывает художник. Пламенная фактура мазков, пылающий колорит работы отражают сплоченную мощь мужского хорового пения. Плавная рисующая красная линия выделяет из пространства фона одну за другой полуфигуры певцов. Не все они даны с прорисовкой лиц, чтобы не утратить орнаментальность образа. Где только рот, где глаза с носом, но образ единения в одном действии выражен очень явно. Рисующих линий две, они начинаются от краев картины и, очертив головы всех участников пения, в центре картины возносятся резко вверх к небу, растекаясь вновь вширь уже там, наверху, превращаясь в символическую структуру, выражающую некую орнаментальную скрепу с высшим миром. Огненный, пылающий колорит работы отражает мощь мужских голосов.

 

Поход славян воинов. 2003 г.

Центральная часть триптиха. В этой работе встречается повторение цветов, как в предыдущей только силуэты – мужские. В фоновом живописном поле этой работы цветовой строй выдержан на основе розового, но более холодного, разбеленного цвета, с добавлением оттенков зеленого. Структура мазков в верхней половине поля напоминает ритмичные клубы пыли, поднимающиеся до облаков над шествующими колоннами воинов. Местами пунктирная, но в основном рисующая коричневая линия выделяет из пространства фона одну за другой силуэты фигур конных всадников, шагающих пеших воинов, колесных повозок. Все они даны лаконично, но так выразительно, что это даёт характер орнаментальности общему образу. Тема единения в движении живой массы в одном действии выражена всеми элементами изображения от левого края картины до правого. Силуэты более заостренные, форма ближе к треугольнику. Этой формой художник передает мужские образы. Рисующие линии композиции, как и в двух других частях триптиха, возносятся в центре вверх к небу, расходясь в стороны вширь в верхней части картины, превращаясь в некую фигуру, выражающую символическую скрепу с силами неба.

 

 

Парная картина к «Мужской песне» и часть триптиха. Розовый с бежево-желтоватыми оттенками и переливами цвета колорит картины – отражение женской природы исполнения народной песни русско-сибирской земли. Фактура мазков фона уже более спокойна, местами отражает телесную пластику женского хора и пения. Плавная рисующая красная линия так же выделяет из пространства фона одну за другой фигуры певиц. И все они даны с прорисовкой лиц, но так деликатно, что не дают утратиться орнаментальности общего образа. Образ единения в песенном действии выражен очень явно. Рисующих линий так же две, они так же начинаются от краев картины и, очертив головы всех участниц пения, возносятся вертикально вверх к небу, растекаясь вширь вверху, превращаясь в символическую структуру, выражающую орнаментальную скрепу с высшими силами неба. Если внимательно вглядеться в картину, то можно заметить силуэтное изображение женских лиц, силуэтов тел в фоне нижней части холста. Розовый с красными переливами – олицетворение русской народной песни, русско-сибирской земли в целом. Столп, идущий в небо, – это символ песни…

 

Русская тема занимает большое место в творчестве Геннадия Степановича. «Дань хантам я отдал, а перед чалдонами – в долгу. В долгу перед родными по материнской линии. Хотелось бы написать по памяти моих дядю и тетю, вспомнить о гармонии сибирской семьи, семьи Ивана-да-Марьи. Но стиль для этого еще только ищу». Теперь, по мнению художника, он нашел этот стиль. На протяжении многих творческих лет Геннадий Райшев вновь и вновь возвращается к русской теме, отдавая дань своим близким и родным по линии матери, своим русским корням.